Из истории Кульмского креста В.В. Бартошевич

В. В. Бартошевич
Из истории Кульмского креста.

Так называемый “Кульмский крест”, казалось бы, должен был стать одной из самых изученных в России наград: в Военной галерее Зимнего дворца этот похожий на прусский Железный крест наградной знак виден на мундирах около 30 генералов, а более широкое ознакомление с иконографией участников наполеоновских войн позволяет убедиться, что им награждались не только генералы, но и офицеры и нижние чины. Между тем вряд ли есть другая награда, относительно которой отечественными и иностранными авторами было высказано столько взаимоисключающих утверждений, допущено столько фактических ошибок и всякого рода домыслов. В декабре 1910 г. гвардии капитан Е.Козакевич, считавшийся лучшим специалистом по истории наград, делая доклад о русских наградах в память военных походов и сражений, утверждал, что знак за битву при Кульме был учрежден Александром I. Удивляет однако не столько нелепость этой ошибки, сколько то, что, хотя Козакевич делал свой доклад на заседании Разряда полковых и корабельных историй Императорского Русского Военно-исторического общества, то есть специалистам по военной истории, никто его не поправил. Изложение его доклада помимо «Русского инвалида» было опубликовано также в журнале «Старая монета»1. Показательно, что этот журнал, который при всех его недостатках придерживался хорошего правила помещать на своих страницах всякого рода поправки, уточнения и даже опровержения к собственным публикациям по поводу удивительной ошибки Козакевича никакой поправки не сделал2.

В советское время Кульмский крест долгое время оставался забытым. Интерес к нему стал пробуждаться лишь после того, как в парижском эмигрантском журнале «Военная быль» в 1953 г. появились две статьи об этой награде В.Г.фон Рихтера3 и особенно после посмертного издания в 1972 г. в Париже однотомника работ этого автора4. Отметив “казус Козакевича” Рихтер эмоционально излагал свою точку зрения на историю Кульмского креста, которая вызвала столь же эмоциональные возражения со стороны «известного международного эксперта», как его назвал Рихтер, К.Клитманна, изложенные им как в статьях, так и в переписке с Рихтером.

К этой полемике мы еще вернемся, а сначала хотелось бы кратко остановиться на особенностях Кульмского сражения, вызвавших поток невиданно щедрых и даже необычных награждений, среди которых заняла свое место и награда, получившая неофициальное название “Кульмский крест”.

Офицерский Кульмский крест. Фото из книги В.А. Дурова.
РУССКИЕ НАГРАДЫ XVIII-начала XX в.

Частное сражение под Кульмом имело отнюдь не частное значение: оно предотвратило развал антинаполеоновской коалиции и изменило весь ход боевых действий в кампании 1813 г. в пользу союзников. Здесь не место подробно рассматривать ход этого сражения и обстоятельства, которые привели к нему, но нельзя не упомянуть об одной неточности, которая, широко бытуя как в популярной, так и в научной литературе, несколько принижает значение Кульмской победы. Среди авторов, придерживавшихся этого ошибочного мнения, оказался, к сожалению, и академик Е.В.Тарле, который в своей знаменитой биографии Наполеона сформулировал его очень четко:

«Союзники, разбитые под Дрезденом, несколькими дорогами отступали к Рудным горам. В следующие дни маршалы Мармон, Виктор, Мюрат, Сен-Сир, генерал Вандам, преследуя союзников, взяли еще несколько тысяч русских, пруссаков и австрийцев в плен. Но Вандам слишком увлекся преследованием и оторвался от главных сил авангарда; 29 и 30 августа в битве при Кульме Вандам был разбит, ранен и взят в плен с частью своего отряда»5.

В действительности события развивались не совсем так. Корпус Вандама6 в Дрезденском сражении не участвовал, ибо еще до его начала Наполеон послал этот корпус, усилив его до 40 тыс. человек, в тыл союзной армии, а после одержанной победы поставил перед ним задачу гораздо более важную, чем простое преследование союзников.

Суть дела в схематичном изложении состояла в следующем. Потерпев 14 и 15 августа 1813 г. поражение под Дрезденом, Главная союзная армия стала отступать в Богемию (Чехию). Попасть туда можно было только перевалив через Рудные горы. Отступать предполагалось по трем имеющимся горным дорогам, но к концу сражения две из них оказались в руках французов. В результате почти двухсоттысячная союзная армия в беспорядке столпилась в узком дефиле на одной единственной, к тому же размытой дождями, горной дороге. Выход из этого дефиле был с противоположной стороны Рудных гор в районе Теплица. Туда и приказал Наполеон двигаться Вандаму с задачей закрыть этот выход, в то время как преследовать отступающих союзников были направлены маршалы Мюрат, Мармон, Мортье и Сен-Сир. При успешном выполнении Вандамом поставленной задачи для союзников сложилась бы крайне опасная и даже критическая как в военном, так и в политическом отношениях ситуация. В военном потому, что в случае выхода корпуса Вандама к Теплицу всей Главной союзной армии, при которой находились русский и австрийский императоры и король Пруссии, грозил полный разгром. А в политическом в связи с тем, что после поражения под Дрезденом Австрия готова была выйти из коалиции, и Меттерних собирался уже послать своих уполномоченных для переговоров с французами; в случае еще одного крупного поражения шестая антифранцузская коалиция наверняка развалилась бы.

14 августа Вандам встретился с оставленным для охраны тылов небольшим русским отрядом (около 13 тыс. человек), состоявшим из полков 2-го и частично 1-го пехотных корпусов под командованием генерал-лейтенанта принца Евгения Вюртембергского7. Ценой потери более 1,5 тыс. человек этот отряд сумел отбить атаки постепенно подходивших частей Вандама, а Барклаю де Толли послано было донесение о сложившейся тяжелой ситуации. Немедленно в этот район была направлена 1-я Гвардейская дивизия – полки Преображенский, Семеновский, Измайловский, Егерский и Гвардейский экипаж под командованием А.П.Ермолова, а также Кирасирский Ее Величества, Лейб-гусарский и Татарский уланский полки. Командовать всеми войсками, действовавшими против Вандама, было поручено известному своей опытностью и решительностью генерал-лейтенанту графу А.И.Остерману-Толстому. Перед ним была поставлена задача не допустить выхода корпуса Вандама к Теплицу. Между тем отдельные части Вандама успели уже выйти на ведущее к Теплицу Пирнское шоссе. Перед Остерманом-Толстым возникла сложная дилемма: либо вернуться к отступающим основным силам армии, на что он имел разрешение и даже предписание Барклая де Толли на случай, если дорога к Теплицу окажется занятой французами, либо пробиваться вдоль Пирнского шоссе с целью занять потом оборонительную позицию вблизи Теплица. Посоветовавшись с Евгением Вюртембергским, Остерман-Толстой, вопреки мнению ряда других генералов и рискуя прослыть в случае неудачи могильщиком цвета русской армии и молодой поросли русской аристократии, принял отважно-дерзкое решение пробиваться сквозь немногочисленные пока еще части Вандама на Пирнском шоссе.

Офицерский Кульмский крест

Выполняя это решение, гвардейские и армейские полки вели 16 августа упорные бои, при этом Преображенский и Семеновский полки прокладывали путь штыковыми атаками. К вечеру 16 августа под начальством Остермана-Толстого собралось 14.700 человек, которые были расположены на позиции близ маленького селения Кульм. Это была слабая в топографическом отношении, но последняя возможная позиция перед Теплицем, до которого оставалось всего 7 верст. На этой позиции предстояло продержаться весь день 17 августа, так как ожидалось, что к концу этого дня Главная армия начнет уже выходить из дефиле.

С 5-ти часов утра 17 августа Вандам, понимавший необходимость выйти к Теплицу в этот же день, начал атаки. Вскоре прусский король Фридрих-Вильгельм III прислал к Остерману-Толстому своего адъютанта с просьбой держаться до последней возможности, чтобы спасти армию. Но Остерман-Толстой был преисполнен решимости держаться до последней возможности и без всяких просьб.

Сражение в этот день продолжалось до 7-ми часов вечера. Во второй его половине Остерман был тяжело ранен крупным осколком ядра и ему тут же, на поле боя, была до плеча ампутирована раздробленная левая рука. Командование  принял генерал-лейтенант А.П.Ермолов, продолжавший умело руководить сражением, которое весь день велось с предельным напряжением сил и огромными потерями (в Измайловском полку, например, из строя выбыл 551 человек – 53 убито, 442 ранено, 56 пропало без вести; в строю осталось всего три офицера). Около 5-ти часов дня французы были близки к победе: у нас не использованными оставались только две роты преображенцев, у французов же – более 20 батальонов. Но к этому времени задача была уже решена: союзная армия стала выходить к Теплицу и к отряду Остермана начала подходить помощь. Первыми подошли и сразу были брошены в бой полки л.-гв. Драгунский и л.-гв. Уланский, затем 1-я и 2-я Кирасирские дивизии, 1-я Гренадерская дивизия из корпуса генерала Н.Н.Раевского и др. К утру собралось до сорока тысяч русско-австрийских войск, а в тыл Вандаму был послан тридцатипятитысячный корпус прусских войск генерала Клейста. Общее командование было поручено М.Б.Барклаю де Толли. Примерно к часу дня 18 августа все было кончено: лишь колонне французской кавалерии удалось вырваться из окружения, остальные французские части во главе с Вандамом и еще четырьмя генералами сложили оружие. Французы потеряли около 10 тыс. человек убитыми и ранеными, 12 тыс. – пленными, 2 орла и 3 знамени, 84 орудия и весь обоз. Характерно, что потери союзников во второй день сражения (3.300 человек) были почти вдвое меньше потерь в первый день, что свидетельствует о том, что исход сражения был предрешен именно в первый день, то есть что Кульм – это победа, достигнутая благодаря беспримерному самопожертвованию русских полков. А.П.Ермолов в рапорте А.И.Остерману-Толстому о действиях под Кульмом 1-й Гвардейской дивизии, которой он командовал, писал:

«Не представляю особенно о подвигах отличившихся господ штаб- и оберофицеров. Из числа их надобно представить списки всех вообще. Не представляю о нижних чинах; надобно исчислить ряды храбрых полков <…>»8.

На следующий день после сражения в присутствии трех союзных монархов был произведен торжественный смотр победоносной русской гвардии, а в приказе гвардии, изданном Александром I в Теплице 26 августа 1813 г., говорилось:

«В достопамятный день седьмого на десять числа сего месяца, храбрые гвардейские воины покрыли вы себя новыми неувядаемыми лаврами, оказали важную Отечеству услугу. Вы в малом числе удержали и с неслыханным мужеством поразили превосходного в силах врага <...>. Вы грудью своею остановили его, нанесли ему страшный удар, и тем открыли путь к воспоследовавшей потом на другой день совершенной победе»9.

* * *

Не удивительно, что победа под Кульмом сопровождалась небывало щедрыми награждениями русских участников сражения. Ни одно отдельное сражение Отечественной войны 1812 года, включая Бородинское, не вызвало награждения орденом св.Георгия 1-й степени, а за Кульм Барклай де Толли получил этот высший военный орден. Остерман-Толстой получил cв. Георгия 2-й степени и вскоре пожалован был в генерал-адъютанты императора, Ермолов – орден св. Александра Невского, многие генералы и офицеры получили орден св.Георгия младших степеней и другие ордена, а нижние чины – Знаки отличия Военного ордена. Многие полковники в награду за Кульм стали генералами10, а штаб и обер-офицеры получили следующие чины. Преображенский и Семеновский полки, а также Гвардейский экипаж получили Георгиевские знамена с надписью: «За оказанные подвиги в сражении 17-го августа 1813 г. при Кульме»11, Измайловский и лейб-гвардии Егерский полки, имевшие Георгиевские знамена за 1812 год, пожалованы были Георгиевскими трубами с соответствующими надписями, а Татарский уланский полк получил с аналогичными надписями серебряные трубы. Награды за Кульм жаловались и через много лет после этого сражения. Когда в 1817 г. Остерман-Толстой был произведен в генералы от инфантерии, указ был подписан 17 августа – в день годовщины Кульмского сражения. В 1835 г., в связи с торжествами по случаю закладки на месте Кульмского сражения памятника русской гвардии, Остерман-Толстой и Ермолов были награждены орденом св. Андрея Первозванного. В Австрии в память сооружения памятника была изготовлена медаль с его изображением и латинской надписью: «Мужеству российской гвардии при Кульме», золотой экземпляр которой от имени австрийского императора был послан Остерману. Некоторое количество таких медалей было изготовлено и в серебре. Заметим, также, что известный австрийский медальер Хейбергер (Гейбергер) изготовил бронзовый медальон с портретом А.И.Остермана-Толстого, а чешские женщины поднесли ему своеобразную общественную награду – большой серебряный кубок ювелирной работы, украшенный драгоценными камнями, центральную часть которого опоясывала надпись на чешском языке: «Храброму Остерману от чешских женщин в память о Кульме 17/29 августа 1813 г.» (рис. 3). Остерман-Толстой обратился к Александру I за разрешением отдать кубок Преображенскому полку, нанеся на его стенках фамилии командиров полков, участвовавших в сражении, а также фамилии всех павших в этом сражении обер-офицеров. Любопытен рескрипт, полученный им в ответ на эту просьбу:

«Поднесенный вам от Богемских жителей кубок, украшенный разными сея земли каменьями, есть приятное для Отечества нашего свидетельство чистосердечной благодарности сего народа за отвращение от него опасности бессмертным при Кульме подвигом Российской гвардии. Я в полной мере одобряю испрашиваемое вами в письме вашем распоряжение – о сем кубке; но не могу оставить без замечания, что вы, отдавая должную справедливость участвовавшим в сем знаменитом сражении воинам, забыли себя, тогда как вы в оном предводительствовали и потерянием руки своей купили победу <…>»12.

В России в 1836 г. была выпущена медаль «Бой при Кульме», вошедшая в знаменитую серию медалей на события 1812-1813 гг., созданную по рисункам Ф.П.Толстого.

Мужественное самопожертвование русских полков под Кульмом было настолько очевидным и впечатляющим, что награды русским генералам, офицерам и нижним чинам довольно щедро после сражения стали давать и австрийский император и, особенно, прусский король.

Франц I пожаловал Барклаю де Толли и Остерману-Толстому командорские кресты Военного ордена Марии-Терезии. Младшие степени этого ордена, а также другие награды получили еще несколько генералов и офицеров. Были пожалованы награды и для наиболее отличившихся нижних чинов. 15 октября 1813 г. в «Московских ведомостях» появилось сообщение:

«Из Вены, сентября 18 н.ст. (т.е. 6 сентября старого стиля. – В.Б.). Для раздачи солдатам Российской гвардии, покрывшим себя бессмертною славою при Ноллендорфе13 и Кульме, император наш (т.е. австрийский. – В.Б.) вручил императору Александру 9 золотых и 18 серебряных медалей за храбрость».

Если учесть, что австрийцы, как правило, очень скупо давали свои награды иностранцам, то можно сказать, что в данном случае была проявлена необычайная щедрость14.

Но несравненно большую щедрость проявил прусский король. Очень многие русские генералы и офицеры были награждены различными прусскими орденами, особенно военным орденом Pour le Mérite (“За заслуги”), а для награждения наиболее отличившихся нижних чинов дано было свыше 120 золотых и серебряных медалей. Более того, Фридрих-Вильгельм III принял решение наградить особым знаком всех русских гвардейцев, участвовавших в сражении – от генералитета до рядовых солдат. По традиции считается, что об этом небывалом награждении он объявил сразу после окончания сражения, непосредственным свидетелем которого являлся. Следует, однако, заметить, что это традиционное мнение отличается одной странностью: нет ни одного свидетельского показания, которое уточняло бы время, обстановку и – главное – содержание высказанного королем решения. Считается только, что он сказал что-то о Железном кресте – боевом, имевшем два класса ордене, учрежденном 10 марта (26 февраля) 1813 г., то есть за пять с половиной месяцев до Кульмского сражения, специально для награждения отличившихся во время освободительной войны с Наполеоном, в связи с чем русские гвардейцы тут же стали своими руками делать из кожи, олова и железа конского снаряжения, отбитого у французов, примитивные знаки, имитирующие Железный крест. Впоследствии, когда пожалованная награда была роздана, стало очевидным, что внешним видом и способом ношения она действительно похожа на орден Железного креста 1-го класса.

Офицерский Кульмский крест

Опираясь на это внешнее сходство, Рихтер стал утверждать, что русские гвардейцы были награждены Железным крестом 1-го класса. В докладе, прочитанном в Лондоне в июле 1954 г., он, не стесняясь в выражениях, заявил: «мне пришлось долго вдалбливать немецким исследователям медалистики, что <...> мистификация им не удалась, что их “Кульмский крест” всегда был и остается “Железным крестом 1-й степени”». С маниакальной настойчивостью Рихтер повторял это утверждение в ряде своих работ15. Название “Кульмский крест”, по его мнению, появилось в связи с тем, что «пруссаки спохватились: высшая боевая награда...Огулом – 12.000 офицерам и солдатам иностранной армии <...>, а не редким единицам прусской армии. И вследствие воздействия общественного мнения “Железный крест”, пожалованный русской гвардии под Кульмом, в конце года (1813. – В.Б.) был переименован в “Кульмский крест”...», но в России «еще долго не делали разницы между “Железным” и “Кульмским” крестами»16.

Эти категоричные утверждения Рихтера взяты, к сожалению, на веру многими современными отечественными авторами17, в связи с чем нам представляется целесообразным остановиться на них подробнее.

По нашему мнению, вся схема рассуждений и утверждений Рихтера, бесспорно, является ошибочной. Наградить около 12 тыс. русских гвардейцев, основную массу которых составляли нижние чины, в прошлом крепостные крестьяне, орденом Железного креста 1-го класса Фридрих-Вильгельм III, будучи в здравом уме, не мог, прежде всего, по той простой причине, что такое награждение в корне противоречило бы системе социального этикета той эпохи. На такое награждение не только никогда не пошел бы сам прусский король, оно было бы абсолютно неприемлемым и для Александра I, которому принадлежало право давать или не давать согласие на награждение его подданных. Ко времени Кульмского сражения в самой Пруссии Железным крестом 1-го класса было награждено лишь несколько десятков человек, в основном из числа высшего генералитета, невелико еще было и число награжденных 2-м классом этого ордена, поэтому награждение тысяч русских гвардейцев поставило бы прусскую армию в крайне неловкое положение, на что Фридрих-Вильгельм III пойти, конечно, не мог. Далее. Если бы прусский король совершил столь необдуманный поступок, а потом вдруг, как считает Рихтер, «спохватился», то он, скорее всего, должен был бы распорядиться, чтобы новая награда чем-то отличалась от Железного креста 1-го класса, при этом необязательно было бы менять форму знака, достаточно было поместить на кресте слово «Кульм», или дату сражения, или хотя бы изменить правила ношения, но ничего этого сделано не было, по-видимому, и потому, что ему просто в голову не приходило, что кто-то сможет принять эту награду за Железный крест 1-го класса. Наконец, нужно иметь в виду, что предполагаемое Рихтером награждение явилось бы грубейшим попранием статута Железного креста, который не предусматривал награждение иностранцев (в действительности оно практиковалось, но лишь в единичных исключительных случаях) и не допускал награждения 1-м классом минуя 2-й (Александр I в соответствии с этим имел Железный крест только 2-го класса18).

Первый командир Гвардейского экипажа контр-адмирал И.П.Карцов.
Фото предоставил Малышев Л.А. из фондов ЦВММ.

Отметим также, что утверждение Рихтера о «переименовании» в конце 1813 г. пожалованной награды из “Железного креста” в “Кульмский” крест тоже является ошибочным. Термин “Кульмский крест” – это неофициальный термин, в документах эпохи наполеоновских войн и даже долгое время после их окончания он не просматривается19, появление же его было вызвано, скорее всего, следующим обстоятельством. Официально пожалованная награда, как это будет ниже доказано документальными данными, называлась “Знак отличия Железного креста”. Подобно тому, как в России Знак отличия Военного ордена не являлся орденом, так и Знак отличия Железного креста тоже орденом не являлся20, но точно так же, как в России из-за тяжеловесности официального названия Знак отличия Военного ордена стали сразу же именовать упрощенными названиями – “солдатский Георгий”, “Георгиевский крест” и даже “Георгий 5-й степени”, точно так же и Знак отличия Железного креста по той же причине с самого начала наряду с официальным названием стали именовать то “знаком Железного креста”, то “отличием Железного креста”, а то и просто “Железным крестом” (отсюда утверждение Рихтера, будто в России долго не делали разницы между пожалованной наградой и Железным крестом), пока не получил широкое признание наиболее удачный неофициальный термин – “Кульмский крест”21.

Оппонент Рихтера доктор Клитманн, названный им «известным международным экспертом», построил свои возражения на том, что сражение при Кульме произошло 18(30) августа и является общей победой русских, прусских и австрийских войск, принявших в нем одинаковое участие, а накануне, 17(29) августа происходили якобы только лишь “стычки” русских с французами, получившие в Пруссии название “бой при Пристене”. Клитманн не отрицает, что король Пруссии решил вознаградить русских гвардейцев за их храбрость особым отличием, которое не следует путать с Железным крестом. После смерти Рихтера Клитманн выдвинул тезис о том, что Кульмский крест – это вообще не награда, а всего лишь памятный знак. В ряде статей он попытался также реконструировать историю появления этого знака. Некоторые из сообщенных им фактов, например о первоначальном замысле сделать кресты из шелка, о намерении раздать Кульмские кресты во время нахождения русской гвардии в 1814 г. в Париже, что не было осуществлено в связи с тем, что нужное количество знаков не было еще изготовлено, о замысле раздать кресты при прохождении возвращающейся в Россию гвардии через Берлин и некоторые другие, надо полагать, действительно имели место, но в целом его статьи (как, впрочем, и статьи Рихтера) грешат многими ошибками и домыслами. Так, он приводит пространные соображения по поводу того, почему кресты не были розданы во время прохождения русской гвардии через Берлин, не подозревая, что наиболее отличившиеся под Кульмом гвардейские полки были доставлены в Россию на кораблях и через Берлин не проходили; приведенные им данные о количестве отправленных в Россию знаков (11 серебряных, 7.120 из жести и еще «1 тысяча запасных») ничего общего не имеет с действительностью и т.д.22.

Многие ошибки Клитманна в настоящее время повторяются другими авторами, пишущими об истории Железного креста и в связи с этим затрагивающими проблему кульмской награды.

Таким образом, история Кульмского креста оказалась запутанной. При этом почти совершенно не выясненным остался представляющий для нас наибольший интерес комплекс вопросов, касающихся бытования этой награды в России.

Офицерский Кульмский крест

Судить о противоречивости и бездоказательности взглядов некоторых современных отечественных авторов можно, например, по утверждениям, содержащимся в недавно опубликованной работе А.М.Горшмана «Русские и иностранные ордена и медали в 1813-1815 гг.»23. Автор работы утверждает, что «Кульмский железный крест являлся разновидностью <...> военного ордена Железного креста. После сражения под Кульмом 17-18 августа 1813 г. прусский король Фридрих Вильгельм III распорядился наградить всех уцелевших офицеров и солдат русской армии знаком ордена Железного креста, но на всех участников сражения крестов не хватило, и поэтому было отдано приказание делать кресты из трофейных металлических кирас и металлических листов, которыми обшивались крышки зарядных ящиков. Кустарным способом было сделано около 7.000 подобных крестов, которые и были розданы участникам сражения под Кульмом»24. Каждое из содержащихся здесь утверждений порождает недоуменные вопросы:
– действительно ли прусский король «распорядился наградить всех уцелевших офицеров и солдат русской армии» или все же только гвардейцев?
– за что давалась награда – за двухдневное сражение под Кульмом 17-18 августа 1813 г. или же за решающий первый день сражения 17 августа?
– чем же все-таки были награждены русские воины? Ведь если награждены они были «знаками ордена Железного креста, но на всех участников сражения крестов не хватило» и потому было отдано приказание делать кресты кустарным способом, то получается, что пожалован был все же орден Железного креста и какая-то часть награжденных (те, кому их «хватило») его получили?
– откуда автор узнал, что кустарным способом было изготовлено и роздано около 7.000 крестов?
Закончил свои суждения о Кульмском кресте Горшман еще одним странным утверждением: «В 1817 г. король Фридрих Вильгельм III, приехавший в Россию на свадьбу своей дочери <...>, привез с собой около 7.500 Кульмских крестов, изготовленных фабричным способом и повторявших форму ордена Железного креста»25. Это утверждение порождает, по меньшей мере, два вопроса:
– откуда автору известно, что Фридрих Вильгельм III привез с собой «около 7.500 кульмских крестов»?
– если Кульмские кресты были привезены в Россию Фридрихом-Вильгельмом III в 1817 г., то как это согласовать с фактом раздачи их на параде гвардии 25 апреля 1816 г.?

Основной причиной бездоказательности и противоречивости опубликованных отечественными авторами данных о Кульмском кресте является, как нетрудно понять, почти полное отсутствие в научном обороте достоверных источников, связанных с этой наградой.

* * *

По многим вопросам ясность в историю награждения Фридрихом-Вильгельмом III русских гвардейцев вносит обнаруженное автором в РГВИА дело «О пожаловании российской гвардии прусских орденских знаков за сражение при Кульме <...>», содержащее около 30 документов на русском и французском языках, которые раскрывают многие подробности этого награждения.

15(27) декабря 1814 г. прусский посланник в России генерал Шеллер направил начальнику Главного штаба при Александре I генерал-адъютанту князю П.М.Волконскому письмо следующего содержания (письмо написано в Вене, где Волконский был при Александре I на Венском конгрессе, там же был Фридрих-Вильгельм III и, естественно, его посланник при русском дворе):

«Для русских воинов, которые сражались 17/29 августа 1813 г. под командованием генерала графа Остермана, королем предназначены Знаки отличия Железного креста. Его Величество Император дал согласие на награждение [этими знаками]. Я имею честь просить Ваше Сиятельство напомнить Его Величеству императору о [необходимости] доставления ко мне точного списка лиц, состоящих еще в корпусе и участвовавших в сражении, имевшем место в указанное число, с тем чтобы [можно было] осуществить вручение названных наград»26.

Заметим: уже этот первый документ снимает нелепый вопрос о том, являлись ли Кульмские кресты наградой, дает официальное название этой награды – “Знак отличия Железного креста” и недвусмысленно указывает на то, что награда эта пожалована не за общую победу союзников под Кульмом, а за сражение в первый день битвы, 17 августа, когда жертвенное мужество русских войск предрешило ее исход27.

Через два дня после получения письма Шеллера, 18 декабря 1814 г., Волконский направил отношение начальнику Главного штаба Гвардейского корпуса генерал-адъютанту Н.М.Сипягину, в котором говорилось:

«По Высочайшему повелению препровождая при сем к Вашему превосходительству в копии отношение аккредитованного при Высочайшем Дворе прусского посланника Шеллера, рекомендую Вам доставить ко мне списки, сколько находится в живых чиновников (то есть офицеров. – В.Б.) Гвардейского корпуса, бывших в сражении при Кульме 17-го августа прошедшего 1813 года, как конницы, так и пехоты, включая генералов, штаб и обер офицеров»28.

20 января 1815 г. Сипягин отправил Волконскому рапорт с приложенными к нему требуемыми списками. Однако 31 января Волконский направил Сипягину новое отношение, которым со ссылкой на повеление императора предписывалось немедленно составить и представить перечневые списки по полкам нижних чинов, участвовавших в сражении 17 августа 1813 г.29. Из того факта, что в первом предписании о нижних чинах вообще не упоминалось, не следует, по-видимому, делать какие-либо далеко идущие выводы, скорее всего князь Волконский просто допустил оплошность, забыв о нижних чинах, хотя, конечно, оплошность эта весьма характерная. Поскольку перечневые списки – это не поименные списки подлежащих награждению нижних чинов, а их общее количество в каждом из полков, Сипягин оперативно их представил, и 9(21) марта 1815 г. копии списков были направлены Шеллеру.

13(25) апреля 1815 г. Шеллер отправил из Вены в Петербург письмо управляющему Военным министерством генералу от инфантерии князю А.И.Горчакову. В нем говорилось:

«Его Величество король Пруссии пожаловал генералам, офицерам и нижним чинам гвардии Его Величества императора, участвовавшим в сражении под Кульмом, в память об этих знаменательных днях знаки отличия. Мне поручено отправить эти знаки отличия директору королевской почты в Мемеле (Мемель в то время был пограничным городом на границе Пруссии с Россией. – В.Б.), откуда они должны быть доставлены награжденным в Россию.
Князь Волконский, к которому я обращался, доставил мне списки, в соответствии с которыми должны быть вручены награды. Мне сообщили, что Императорская Гвардия находится в Петербурге. Ваше сиятельство соизволит позаботиться о необходимых указаниях относительно доставки означенных наград из Мемеля и об их выдаче.

Я имею честь уведомить Вас, что сегодня отсюда были даны указания об их отправке в Мемель, куда они прибудут через три недели или ранее.

Уведомляю также, что эти знаки следует носить на левой стороне мундира, так же как орденские звезды»30.

Заметим: из этого письма Шеллера явствует, что для генералов, офицеров и нижних чинов жаловалась единая награда, которая не делилась на степени (в этом смысле разница в металле между офицерскими и солдатскими крестами содержательного значения не имела); характерно также указание о правиле ношения этой награды: «на левой стороне мундира», но не «рядом с медалями», а «так же как орденские звезды», что должно было, как видно, подчеркнуть ее особое значение.

Итак, в начале мая 1815 г. кресты прибыли в Мемель.

Далее произошло нечто трудно объяснимое: в Мемеле награды пролежали невостребованными до февраля 1816 г.31. 15(27) февраля генерал Шеллер обратился к Волконскому (оба они в это время были уже в Петербурге) с письмом:

«В прилагаемой копии письма, отправленного по Вашему указанию в прошлом году из Вены князю Горчакову, сообщалось решение Его Величества короля Пруссии о пожаловании наград генералам, офицерам и нижним чинам Императорской Гвардии, принимавшим участие в сражении под Кульмом. Эти предназначенные русским награды находятся в Мемеле.

Не имея чести получить ответ от Военного министра Его Величества Императора (то есть от Горчакова. – В.Б.), я прошу Вас, князь, не отказать в доброй воле дать указания, чтобы эти награды возможно скорее были забраны из Мемеля и вручены лицам, которым они предназначены»32.

На письме есть резолюция Волконского: «Высо[чайше] повелено послать за крестами в Мемель фельдъегеря, снесясь Шеллером», есть также помета: «Писано Шеллеру 24-го февраля № 40».

4(16) апреля 1816 г. в Мемеле фельдъегерю Боброву были переданы шесть опечатанных ящиков. Документ, составленный при их передаче, указывал, что три обшитых холстом ящика содержат в себе королевско-прусские орденские знаки, назначаемые для русской императорской гвардии на сумму 18 тыс. рейхсталлеров (на содержимом этих ящиков мы остановимся позже. – В.Б.), а три обшитых черной клеенкой ящика заключают в себе «443 креста серебряных для ношения на груди и 11.120 таковых же, выбитых из жести, для Российской Императорской гвардии, бывшей в сражении при Кульме»33.

14 апреля 1816 г. дежурный генерал Главного штаба императора генерал-адъютант А.А.Закревский доложил Волконскому, что отправленный в Мемель фельдъегерь «для доставления сюда находившихся там Знаков отличия Железного креста, пожалованных Его Величеством королем прусским для Российской Гвардии бывшей в сражении под Кульмом» прибыл «и привез таковых знаков для генералов, штаб и обер офицеров 443 серебряных и для нижних чинов 11.120 выбитых из жести». Далее Закревский запрашивал: «не благоугодно ли будет Вашему Сиятельству исходатайствовать Высочайшую Волю об отправлении всех сих знаков, вместе с имеющимися у меня списками, к командующему гвардейским корпусом господину генералу от инфантерии графу Милорадовичу, для раздачи кому следует»34. На рапорте резолюция: «Повелено исполнить. 16 апреля 1816».

17 апреля 1816 г. Закревский отправил кресты, а также именные и перечневые списки Милорадовичу с указанием «чтобы по раздаче сих знаков доставлен был в Инспекторский департамент [именной] список нижним чинам, которые их получат»35, а 19 апреля начальник Главного штаба Гвардейского корпуса генерал-адъютант Сипягин доложил Закревскому, что Знаки отличия Железного креста Милорадовичем получены36.

Через пять дней, 25 апреля 1816 г., в связи с получением пожалованных прусским королем наград состоялся парад гвардии. Милорадович издал по этому случаю приказ по Гвардейскому корпусу, в котором, в частности, говорилось:

«Государь император и Союзные Монархи вместе с целою Европою отдали полную справедливость непреодолимому мужеству, оказанному войсками Российской Гвардии в знаменитом бою при Кульме в 17-й день августа 1813 года. Но Его Величество Король Прусский, желая особенно ознаменовать уважение Свое к отличному подвигу сих войск, соизволил наградить их Знаком Отличия Железного Креста <...> Вам, достойные офицеры и храбрые солдаты Гвардии, сражавшиеся в 17-й день августа, принадлежат сии новые знаки отличий. Да умножат они на груди вашей число тех, которые трудами и кровью приобрели вы в битвах за спасение Отечества, за славу имени Русского и свободу Европы»37.

В некоторых случаях кресты посылались тем генералам и офицерам, которые значились в списках, но в 1816 г. служили вне Петербурга. Так, генерал-лейтенанту И.И.Дибичу, в 1816 г. начальнику штаба 1-й армии, крест был послан в Могилев, где в то время находился штаб этой армии38. Туда же по представлению Дибича послали крест для его адъютанта капитана Обручева – в августе 1813 г. штабс-капитана Преображенского полка, раненого в Кульмском сражении39.

Возникает, естественно, вопрос, все ли полученные кресты были розданы. Относительно серебряных крестов для генералов и офицеров можно, по-видимому, полагать, что все они были выданы. Об этом косвенно свидетельствует, на наш взгляд, такой факт. 6 января 1817 г. главнокомандующий 1-й армией фельдмаршал М.Б.Барклай де Толли направил Волконскому отношение следующего содержания: «Командующий 5 резервным корпусом генерал-лейтенант граф Пален 2-ой представляет, что Лифляндского конно-егерского полка подполковник Муромцов, состоя на службе лейб-гвардии в Гусарском полку находился при мне в сражении, бывшем 17 и 18 августа 1813 года при Кульме, и как за дело сие учрежден Его Величеством Королем Прусским знак отличия Железного Креста, который получилипочти все бывшие в оном деле гвардейские чины, то Муромцов просит о доставлении ему такового.

Уведомляя о сем Ваше Сиятельство, имею честь присовокупить, что г.Муромцов был в то время при мне адъютантом и в помянутом деле действительно находился. По сему прошу покорно вас, Милостивый Государь мой, буде таковой знак ему следует, приказать ему оный доставить»40. Наведя справки, Волконский 19 января 1817 г. отправил Барклаю де Толли рапорт, которым доложил, что «подполковник Муромцов не награжден Знаком отличия Железного креста <...> наравне с прочими гвардейскими офицерами по той причине, что он не был к оному представлен ни от лейб-гвардии Гусарского полка, в коем тогда состоял, ни от другого какого-либо начальства, а потому командовавший тогда Гвардейским корпусом генерал-лейтенант Ермолов не требовал от Его Королевского Величества сего знака отличия и для него вместе с прочими офицерами»41. Надо думать, что если бы хоть один офицерский знак оставался не выданным, представление единственного в то время в России фельдмаршала было бы уважено.

Сложнее обстоит дело с солдатскими крестами. У Рихтера есть такое утверждение (повторенное затем рядом современных отечественных авторов): «Кресты были розданы на специальном параде 7.131 участнику Кульмской победы» и далее он поясняет, что прислано-то их было «по числу наличных бойцов, около 12.000», но дело в том, что «потери были тогда более 50 % убитыми и ранеными»42. По Рихтеру получается, что кресты были присланы не по числу оставшихся в живых, а по приблизительному числу сражавшихся, в результате чего почти 40 % их оказались «лишними». Рассуждения Рихтера в свете приведенных архивных данных являются, бесспорно, ошибочными. Тем не менее есть документальные доказательства того, что солдатские кресты были розданы не все.

4 мая 1816 г. начальник Главного штаба Гвардейского корпуса генерал-адъютант Сипягин обратился к начальнику Главного штаба императора генерал-адъютанту Волконскому с запросом:

«Командир 1-го Кавалерийского резервного корпуса генерал от кавалерии князь Голицын вследствие представления к нему командира 1-й Кирасирской дивизии г. генерал-лейтенанта Депрерадовича, испрашивает: следует ли выдавать пожалованные от Его Величества короля прусского за Кульмское сражение знаки Железного Креста тем из нижних чинов, кои хотя и находились в сем сражении, но после за дурное поведение из Гвардейских полков в Армию выписаны, или тем, кои за сделанные им штрафы награды сей не заслуживают.

Представляя обстоятельство сие Вашему Сиятельству, я долгом поставляю покорнейше просить о испрошении Высочайшего разрешения как повелено будет в сем случае поступать»43.

Вопрос представлялся столь важным, что Волконский доложил о нем Александру I немедленно, и на другой день, 5 мая, Закревский отправил Сипягину ответ:

«Государь Император Высочайше повелеть соизволил: тем из нижних чинов гвардейских полков, которые были штрафованы и за дурное поведение выписаны в армейские полки, не выдавать пожалованных от Его Величества Короля прусского за сражение при Кульме знаков Железного Креста»44.

В 1816 г. в русской армии уже в полной мере возродились шагистика и фрунтомания, поэтому в числе штрафованных и выписанных в армейские полки было, надо полагать, немало отличных солдат, которые не смогли приспособиться к новым условиям службы. Сколько всего нижних чинов было лишено заслуженной награды, выяснить пока не удалось, для этого нужно продолжить архивный поиск45.

Князь А. Ф. Орлов. 1856 г. на груди Кульмский крест.

Представляет интерес, на наш взгляд, и вопрос о месте Кульмского креста в России среди других наград. Здесь, по-видимому, нужно различать два аспекта: во-первых, как относились к этой награде сами награжденные и, во-вторых, какое место этот крест занимал в официальной иерархии наград.

Есть много свидетельств того, что награжденные Кульмским крестом дорожили этой наградой и ценили ее. С гордостью носили ее и нижние чины, и офицеры, и генералы, при этом не только в первые годы после награждения, но и много лет спустя. Так, на портрете Ермолова 1843 г. мы видим Кульмский крест рядом со звездой ордена св. Георгия (рис. 5). Точно так же, рядом с георгиевской звездой, носил Кульмский крест, уже будучи фельдмаршалом и имея все высшие российские и многие иностранные ордена, Дибич. Вернувшийся из Сибири декабрист М.И.Муравьев-Апостол, как это видно на фотографиях 1883 г., носил Кульмский крест вместе с другими возвращенными ему наградами, при этом, по-видимому, изготовил себе в частной мастерской крест значительно увеличенного размера (рис. 6). Бережно хранили и носили эту награду и ветераны из числа нижних чинов. Причины такого отношения к Кульмскому кресту понятны. Тут мы имеем дело с типичным случаем уважительного отношения к награде, созданной для участников особо важного сражения, в силу чего такая награда становится как бы опознавательным знаком, удостоверяющим личное участие в этом знаменательном событии. Любопытно, что офицеры тяжелой кавалерии носили свои кресты на кирасах (рис. 8). Косвенным выражением уважительного отношения к Кульмскому кресту является тот факт, что ряд полков, участвовавших в Кульмском сражении (например л.-гв. Егерский, л.-гв. Конно- Гренадерский, л.-гв. Уланский Его Величества, л.-гв. С.-Петербургский, Гвардейский экипаж), при создании своих полковых знаков за основу взяли Кульмский крест. Что касается места Кульмского креста в общей иерархии иностранных наград, полученных русскими, то оно было весьма скромным и длительное время не совсем определенным: в послужных списках он значился в единичных случаях в числе орденов, но почти всегда на последнем месте, в преобладающих же случаях – после русских медалей. Такая неопределенная котировка определялась, как нам представляется, неопределенностью самой этой награды. С одной стороны, несомненная генетическая связь с высоко чтимым в Пруссии орденом Железного креста, внешний вид, похожий на внешний вид Железного креста 1-го класса, ношение рядом с орденскими звездами, наконец, значение самого Кульмского сражения – все это придавало популярной награде характер исключительности и вызывало соблазн считать эту награду орденским знаком. Однако, с другой стороны, – что же это за орденский знак, если не было никакого акта о его учреждении (ведь не случайно немецкие авторы высказывают разные мнения о дате учреждения Кульмского креста), а “статут” свелся к одной фразе о правилах ношения. Далее. Награждение орденскими знаками сопровождалось в то время рескриптами или грамотами, что относилось как к Железному кресту обоих классов, так и к другим прусским орденам. Награжденным же Кульмским крестом никакие документы не выдавались. Кроме того, как уже отмечалось, офицерский и солдатский варианты Кульмского креста представляли собой одну и ту же награду (подобно тому, как в России учрежденная в 1807 г. медаль для Земского войска офицерам давалась в золотом варианте, а ратникам – в серебряном), но солдатские жестяные кресты на орденские знаки, конечно, похожи не были, не говоря уже о том, что невозможно было бы признать, что тысячи солдат награждены орденами. Все это делало Кульмский крест наградой несколько неопределенной, как что-то среднее между орденом и медалью. При этом в представлении нижних чинов Знак отличия Железного креста, по-видимому, как-то ассоциировался с высокопрестижной отечественной солдатской наградой – Знаком отличия Военного ордена, дававшей ряд преимуществ, в том числе свободу от телесных наказаний, если нет решения Военного суда о лишении полученного знака. В 1827 г. Николай I внес ясность в этот вопрос. Как сказано было в императорском указе от 20 апреля 1827 г., «по встретившемуся вопросу: следует ли нижних чинов, имеющих Знак отличия Прусского Железного креста, за маловажные вины наказывать телесно без суда? – Государь Император Высочайше повелеть соизволил: Знак отличия Прусского Железного креста считать наравне с Российскими медалями»46, то есть, иначе говоря, «за маловажные вины» кульмских героев следовало пороть, не считаясь с полученной ими наградой.

Неопределенность пожалованной награды чувствовал, по-видимому, и Фридрих-Вильгельм III. Об этом можно судить по тому, что он независимо от Кульмского креста очень щедро награждал русских генералов и офицеров, в том числе участников Кульмского сражения, различными прусскими орденами, особенно военным орденом Pour le Mérite (“За заслуги”). В этой связи уместно сказать о содержимом тех трех обшитых холстом ящиках, оцененных в 18 тыс. рейхсталлеров, которые 4 апреля 1816 г. были переданы в Мемеле русскому фельдъегерю вместе с Кульмскими крестами. В этих ящиках находились 668 прусских наград, в том числе 4 ордена Красного орла первой степени, 39 – второй степени, 11 – третьей степени, 594 ордена Pour le Mérite (“За заслуги”) и др. Вместе с тем генерал Шеллер прислал два списка офицеров и генералов, пожалованных этими наградами47. Ордена были разосланы награжденным с уведомлением, «что буде на оные присланы будут от Его Величества Короля прусского рескрипты, то по получении таковых доставлены будут кому следует»48.

Почти у всех русских генералов и у многих офицеров, принимавших участие в войне 1813-1814 гг., был какой-либо прусский орден, однако это не затмевало особое значение Кульмского креста как “опознавательного знака” участника знаменитого сражения. И нельзя с горечью не отметить, что этот “опознавательный знак” получили далеко не все его заслужившие: его не получила, как выше отмечалось, часть гвардейских солдат и совершенно не удостоились этой скромной награды офицеры и солдаты пехотных полков – Муромского, Ревельского, Черниговского, Тобольского, Тенгинского, Эстляндского и других, которые под командованием Евгения Вюртембергского мужественно сражались накануне и оба дня Кульмского сражения.

Генерал-губернатор Санкт-Петербурга граф Милорадович.
Военная галерея 1812 г. Государственный Эрмитаж.

* * *

В ряде случаев значительную трудность составляет идентификация Кульмских крестов, определение их подлинности, отличия крестов, присланных из Пруссии, от их дубликатов, изготовленных по заказам награжденных, а также отличия знаков, изготовленных кустарным или самодельным способом участниками (или для участников) сражения от позднейших подделок.

Относительно просто обстоит дело с определением подлинности Кульмских крестов для нижних чинов. Присланные из Пруссии знаки представляют собой кресты из очень тонкой жести, покрытые черной краской с незакрашенными на лицевой стороне краями, имеющими серебристого цвета покрытие и по четыре отверстия на каждом плече креста для пришивания к мундиру. Заметим, что изготовление из крайне тонкой жести (около 0,4 мм) делало их, с одной стороны очень ломкими, а с другой – малопривлекательными для фальсификаторов. Размеры солдатских знаков (около 40х40 мм) близки к размерам Железных крестов.

Гораздо сложнее обстоит дело с офицерскими крестами. Присланные из Пруссии знаки были изготовлены из листового серебра и покрыты на лицевой стороне черным лаком с оставленными выступающими серебряными краями, на обороте они имеют булавку для крепления к мундиру. Однако в музейных и частных собраниях эти “стандартные” офицерские кресты (как, впрочем, и солдатские) встречаются крайне редко, гораздо реже, чем их многочисленные модификации. По-видимому, многие офицеры заказывали себе дубликаты крестов. Они часто имели уменьшенные или, наоборот, увеличенные размеры и нередко отличались тщательной, ювелирной отделкой. Вместе с тем изготавливались и дешевые дубликаты без применения серебра. В некоторых случаях дубликаты отличались от подлинников теми или иными деталями. Известны, например, офицерские знаки с шариками на концах креста. По сведениям Рихтера, существовали офицерские серебряные кресты с отверстиями для пришивания наподобие солдатских. По его же данным встречались офицерские кресты не с булавка-ми, а с «острыми шпильками» для крепления к мундиру49 (быть может к кирасе?).

Что касается крестов кустарного или самодельного производства, изготовленных «из конского снаряжения», то некоторую уверенность в их подлинности может дать только наличие более или менее надежной “родословной” в виде, например, данных о поступлении этих крестов в музейное собрание из полковых музеев или от потомков награжденного. Иногда эти кресты имеют совершенно причудливый вид. Так, в ВИМАИВ и ВС есть экземпляр с ушком и на ленте Железного креста.

В целом “вещеведческий” анализ Кульмских крестов нуждается в более тщательной разработке.

* * *

Не следует, конечно, считать, что опубликованные в данном очерке документы исчерпывают проблематику Кульмского креста. Разумнее полагать, что они закладывают лишь основу для разработки этой темы, изучение которой должно быть продолжено. Совершенно очевидно, что для решения всех поставленных или возникающих вопросов необходимо более широкое привлечение немецких источников – как опубликованных, нуждающихся, разумеется, в критическом анализе, так и в особенности архивных, не введенных до сих пор в научный оборот. Не исчерпаны, по нашему убеждению, и эвристические возможности разысканий в наших отечественных архивах, равно как в опубликованном и неопубликованном мемуарном и эпистолярном наследии. Автор надеется, что данная публикация станет стимулом для дальнейших исследований.

Здесь можно посмотреть галерею героев Кульма, награжденных Кульмским Крестом.

Примечания

1 Старая монета. 1910. № 9. С. 10.
2 В этой связи уместно, по-видимому, заметить, что заблуждение, будто Кульмский крест был учрежден Александром I, имело очень глубокие корни. Так, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813-1814 гг. артиллерийский офицер Г.П. Мешетич в своих «Исторических записках <...>», созданных в 1818 г., писал: «Государь император в честь оной победы учредил кресты черные на серебре под названием Кульмских, которые в то время вся гвардия надела» (Мешетич Г.П. Исторические записки войны россиян с французами и двадцатью племенами 1812, 1813, 1814 и 1815 годов. 1818 г. // 1812 год. Воспоминания воинов русской армии: Из собр. Отд. письм. источников Гос. Ист. музея. – М.: Мысль, 1991. С. 60).
3 Владимир Гвидович фон Рихтер (1886-1968) – офицер русской императорской армии, кавалер ордена св.Георгия 4-й степ. и Георгиевского оружия, с 1918 г. – эмигрант, в 1919-1921 гг. – офицер польской армии, собиратель русской военной старины, автор более 80 статей и заметок на различные темы, преимущественно по вопросам фалеристики. Его статьи «Кульмский крест» и «Еще о Кульмском кресте и Кульмском сражении, но с немецкой точки зрения» были первоначально опубликованы в 4-м и 7-м номерах «Военной были» в 1953 г.
4 фон Рихтер В.Г. Собрание трудов по русской военной медалистике и истории. – Париж, 1972.
5 Тарле Е.В. Сочинения. Т. VII. – М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 303-304. Курсив здесь и в других случаях мой. – В.Б.
6 Вандам (Вандамм), граф Гюнебургский, Доменик-Рене (1770-1830) – дивизионный генерал, один из наиболее известных военачальников Наполеона. В «Военной энциклопедии», издававшейся товариществом И.Д.Сытина (Т. VII, статья «Кульм». С. 385, 387), а затем во многих научных и популярных изданиях Вандам ошибочно именуется маршалом.
7 Вюртембергский (Виртембергский) Евгений (1788-1858), принц, двоюродный брат Александра I – в 1813 г. генерал-лейтенант, командир 2-го пехотного корпуса. Талантливый и отважный генерал русской службы, не получивший должного признания ни при жизни, ни после смерти. Александр I не любил его из-за слухов о намерении Павла I сделать Евгения в обход собственных сыновей наследником русского престола. Недоверие к нему унаследовал и Николай I. В советское время роль Евгения Вюртембергского в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах 1813-1814 гг. оставалась в тени из-за его родственных связей с императорской фамилией.
8 Поход русской армии против Наполеона в 1813 г. и освобождение Германии: Сб. документов. – М.: Наука, 1964. С. 245.
9 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной его императорского величества канцелярии. Вып. III. – СПб., 1890. С. 130.
10 А.И.Михайловский-Данилевский в своем «Журнале 1813 года» отметил, что в Теплице 15 сентября 1813 г. (в день своей коронации) Александр I пожаловал в генерал-майоры 60 полковников (1813 год: Военные дневники. – М., 1990. С. 361). Конечно, не все 60 новых генералов получили этот чин за Кульм, однако не подлежит сомнению, что многие из них отличились именно в этом сражении.
11 Первоначально на знаменах была надпись “при Теплице”, но 22 декабря 1813 г. она была заменена надписью “при Кульме” (Исторический очерк о регалиях и знаках отличия русской армии. Т. III. – СПб., 1902. С. 21).
12 Платонова Н.Г. Подарок чешских женщин герою Кульмского сражения // Ежегодник Государственного Исторического музея, 1960. – М., 1962. С. 86-90.
13 Ноллендорф (Нолленсдорф) – селение на Пирнском шоссе на пути к Кульму. Под “сражением при Ноллендорфе” имеются в виду бои 16 августа.
14 Не исключено, что помимо описанного случая были еще какие-то награждения русских гвардейцев за Кульм австрийскими медалями, однако встречающееся в различных изданиях утверждение, будто австрийский император наградил медалями всех нижних чинов, является безусловно ошибочным.
15 фон Рихтер В.Г. Указ.соч. – С. 118, 293, 299, 300, 301.
16 Там же. – С. 294.
17 См. например: Кузнецов А.А., Чепурнов Н.И. Наградная медаль: В 2-х т.Т. 1. 1701-1917. – М.: Патриот, 1992. С. 231; Дуров В.А. Награды эпохи Отечественной войны 1812 года. – М.: Бисофт-ЛДВ, 1993. С. 43-44; Он же. Русские награды XVIII-начала XX в. – М.: Просвещение, 1997. С. 91-92; Шевелева Е.Н. Ордена Александра I. – СПб.: ФАРН, 1993. С. 11. Любопытно, что, повторяя утверждение Рихтера, будто все сражавшиеся под Кульмом русские гвардейцы были награждены Железным крестом, современные отечественные авторы остерегаются утверждать, что пожалована была именно 1-я степ. этого ордена, но вместе с тем не утверждают и того, что это была 2-я степ., поскольку последняя отличалась от Кульмского креста и внешним видом (была двусторонней и имела ушко) и способом ношения (на ленте).
18 Oertle V. Das Eiserne Kreuz der Befreigskriege 1813/15. Bischofszell, Schweiz, 1987. S. 104. Ошибочное утверждение Е.Н.Шевелевой, будто Александр I имел орден Железного креста 1-го класса (Ордена Александра I. – СПб.: ФАРН, 1993. С. 20), основано на неправильном прочтении использованного ею архивного документа (Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 21. Оп. 92/1. Д. 8. Л. 50 об. № 211).
19 Показательно в этом отношении, что ни в одном послужном списке награжденных участников Кульмского сражения термин “Кульмский крест” не встречается.
20 К сожалению, утверждение, будто Кульмский крест – это орден, до сих пор встречается даже в научной литературе. Так, в работе О.С.Тальской о декабристе А.Ф.Бригене говорится, что за “отличную храбрость” в битве под Кульмом Бриген «был награжден двумя орденами: Владимира 4-й степени с бантом и знаком прусского Железного креста» (Бриген А.Ф. Письма. Исторические сочинения. (Полярная звезда). – Иркутск, 1986. С. 17).
21 Следует заметить, что название кульмской награды до сих пор употребляется в научной литературе по-разному. Так, в известном исследовании В.П.Старка «Портреты и лица» наряду с названием “кульмский крест” встречаются формулировки “кульмский Железный крест”, “прусский железный крест за Кульм” и даже “железный крест за Кульм”. (Старк В.П. Портреты и лица. – СПб.: Искусство-СПБ, 1995. С. 60, 143, 145, 219).
22 Основные взгляды Клитманна изложены в однотомнике трудов Рихтера (С. 298-300).
23 Горшман А. Русские и иностранные ордена и медали в 1813-1815 гг. // Российский архив. Т. VII. – М., 1996. С. 274-287.
24 Горшман А.. Указ.соч. – С. 284-285.
25 Там же.
26 РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 114. Л. 8. Документ на французском языке (в дальнейшем – на франц. яз.).
27 Не исключено, что название пожалованной награды – “Знак отличия Железного креста” – было навеяно довольно широко практиковавшимся в 1813 г. награждением немцев, служивших в частях, подчинявшихся русскому командованию, Знаком отличия Военного ордена.
28 РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 114. Л. 9.
29 Там же. Л. 10.
30 Там же. Л. 2-2 об. (на франц.яз.).
31 Возможно, задержка с получением наград была связана с некоторой сумятицей, вызванной реформой военного управления, о которой было объявлено Указом Александра I Сенату от 12 декабря 1815 г. (ПСЗРИ. Собр. 1. Т. XXXIII. № 26021). По этому Указу во главе всего военного управления ставился начальник Главного штаба императора, Военное министерство переходило в его подчинение, и за ним было оставлено только заведование хозяйственными делами армии. Этим же Указом военным министром был назначен генерал-адъютант П.П.Конов-ницын (а Горчаков вскоре был уволен в отставку и отдан под суд за допущенные злоупотребления).
32 РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 114. Л. 1-1 об. (на франц.яз.).
33 Там же. Л. 11 (на франц.яз.). Л.13 (тот же текст в переводе на рус. язык).
34 Там же. Л. 12-12 об.
35 Там же. Л. 16-16 об.
36 Там же. Л. 17.
37 Рус. инвалид. 1816 г. 27 апреля.
38 РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 114. Л. 24-24 об., 25, 26.
39 Там же. Л. 26-26 об., 27, 28.
40 Там же. Л. 31.
41 Там же. Л. 32-32 об.
42 Рихтер В.Г. Указ.соч. – С. 295. Данные о том, что в Петербурге на параде был роздан 7.131 крест, присутствуют в ряде немецких изданий и заимствованы Рихтером из них. Некоторые немецкие авторы дают при этом глухую ссылку (без опубликования определенного документа) на то, что такие данные были в свое время получены из России.
43 РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 114. Л. 22-22 об.
44 Там же. Л. 23.
45 Недавно в Мюнхене вышел второй том четырехтомного труда Йорга Ниммергута «Немецкие ордена и знаки отличия до 1945 г.», в котором автор указывает, что 24 декабря 1816 г. (5 января 1817 г.) прусский посланник в Петербурге генерал Шеллер доложил в Берлин, что он получил от начальника Главного штаба императора Александра I князя П.М.Волконского 1.051 крест, оставшийся в излишке после раздачи награжденным, и, кроме того, один офицерский и три солдатских креста, оставшиеся после смерти награжденных. Ниммергут считает, что кресты эти по указанию Министерства иностранных дел Пруссии Шеллер вернул Волконскому, и позже они стали фигурировать в ряде немецких работ как 1.000 крестов будто бы посланных в Петербург в качестве некоего резерва. Заметим, что эти данные об оставшихся в излишке 1.051 кресте могут, возможно, служить в качестве рабочей гипотезы ориентиром при определении числа гвардейских солдат, лишенных права на награду. Ниммергут считает, что эти кресты, а также кресты умиравших длительное время использовались русским командованием для выдачи награжденным нижним чинам взамен утраченных или поврежденных. Он указывает также, что в Германии остались и долгое время хранились 878 крестов, два из которых были переданы для музейного хранения, а остальные 876 Вильгельм II в конце 1904 г. приказал уничтожить. (Nimmergut J. Deutsche Orden und Ehrenzeichen bis 1945. Band II. Seite 1028-1029. Zentralstelle für wissenschaftliche Ordens Kunde. – München, 1997). Автор данного очерка благодарен К.А.Калинину за указание на этот, заслуживающий пристального внимания источник, а также за ряд полезных советов, учтенных при написании очерка.
46 ПСЗРИ. Собр. 2. Т. II. № 1041.
47 РГВИА. Ф. 36. Оп. 1. Д. 114. Л. 20.
48 Там же. Л. 21.
49 фон Рихтер В.Г. Указ. соч. С. 296.